— Скарлетт О’Хара, вы просто дура! — вырвалось у него. И прежде чем ее мысли успели вернуться из далеких странствий, руки его обвились вокруг нее, уверенно и крепко, как много лет тому назад на темной дороге в Тару. И нахлынула беспомощность, она почувствовала, что сдается, почва уходит из-под ног и что-то теплое обволакивает ее, лишая воли. А бесстрастное лицо Эшли Уилкса расплывается и тонет в пустоте. Ретт запрокинул ей голову и, прижав к своему плечу, поцеловал — сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей ее прижаться к нему, как к своему единственному спасению в этом хмельном, качающемся мире. Его жадный рот раздвинул ее дрожащие губы, по нервам пробежал ток, будя в ней ощущения, которых она раньше не знала и не думала, что способна познать. И прежде чем отдаться во власть закрутившего ее вихря, она поняла, что тоже целует его.

— Перестаньте.., пожалуйста, я сейчас лишусь чувств, — прошептала она, делая слабую попытку отвернуться от него. Но он снова крепко прижал ее голову к своему плечу, и она, как в тумане, увидела его лицо. Широко раскрытые глаза его страстно блестели, руки дрожали, так что она даже испугалась.

— А я и хочу, чтобы вы лишились чувств. Я заставлю вас лишиться чувств. Вы многие годы не допускали, чтобы это с вами случилось. Ведь ни один из этих дураков, которых вы знали, не целовал вас так, правда? Ваш драгоценный Чарльз, или Фрэнк, или этот ваш дурачок Эшли…

— Прошу вас…

— Я сказал: ваш дурачок Эшли. Все эти джентльмены — да что они знают о женщинах? Что они знали о вас? Вот я вас знаю.
Его губы снова прижались к ее губам, и она сдалась без борьбы, слишком ослабев, чтобы даже отвернуть голову, — да она и не хотела отворачиваться; сердце у нее колотилось так отчаянно, что ее всю сотрясало от его ударов, и ей становилось страшно от силы Ретта и собственной слабости. Что он с ней сейчас сделает? Она в самом деле лишится чувств, если он не отпустит ее. Если бы он только отпустил ее… Ах, если бы он никогда ее не отпускал.

– Ты не чувствуешь себя проклятым?
– И Бог сказал: «Да будет свет». Я ответил: «Скажи, пожалуйста».
Он исчез. Больше не стоял напротив меня. Книжный магазин казался пустым, и я осмотрелась, удивляясь, куда он подевался так быстро и почему. Может он расплавился около книжного шкафа, растворился в портьере, завернулся в стойку? Вдруг его рука оказалась в моих волосах и потянула меня за голову вверх с дивана, заставляя выгибать спину. Он закрыл своим ртом мой и протолкнул внутрь язык, заставляя раздвинуть зубы. Я схватила его за руку, но не так резко, так как он оттянул мою голову назад, все что я делала, это искала опору. Другой рукой он обернул мою шею, заставляя меня поднять подбородок выше, целуя меня глубже, жестче, и удерживая меня от сопротивления. Не то чтобы я хотела сопротивляться. Сердце колотилось в моей груди, ноги раздвинулись. Существуют различные виды поцелуев. Я думала, что пережила их все, если не до прибытия в Дублин, то безусловно после месяцев, проведенных в состоянии При'йа в постели с этим человеком.
Это был новый.
Все, что оставалось – держаться за его руки и выживать.
«Поцелуй» было не тем словом, чтобы передать это.
Он плавил нас вместе – мои челюсти раздвинуты так широко, что я не могла бы даже поцеловать его. Я могла брать только то, что он дает мне. Я чувствовала острое скольжение клыков вокруг моего языка, когда он сосал его своим ртом. Я знала тогда, что он никогда не позволял мне видеть в нашей кровати в том подвале, что он больше животное, чем человек. Может, он не всегда был таким, но сейчас был. Может быть, очень давно, в начале, он потерял сущность человека – если на самом деле он был им в начале. Но он не был им больше. Он был диким.
Я была несколько удивлена этим: почему он выбрал образ жизни человека! Он мог легко стать диким. Он был самым сильным, быстрым, умным, самым мощным созданием, которое я когда-либо видела.
….. И у него было чувство чести, чего не бывает у животных.
– Честь – это зверь. Чистокровный зверь. Люди же – испорчены. Поступают согласно своему дурацкому мышлению, – он на время отстранился от моего рта, лишь чтобы проговорить это, а потом, я снова не могла дышать.
Я не играла хорошо. И не чувствовала себя хорошо. Я была прижата под неудобным углом к дивану, полностью под его контролем, если конечно я не хотела сломать себе шею, освобождаясь. Я хотела знать, какое заклинание ему нужно, тогда я привлекла его на себя и пулей влетела в его голову.
«Багровые шелковые простыни. Я в ней, и она смотрит на меня, как будто я весь ее мир. Женщина губит меня».
Я вздрогнула. Я занимаюсь сексом со мной, видя себя его глазами. Я выгляжу невероятно голой – это то, как он меня видит? Он не видит моих недостатков.
….. Он почувствовал меня там.
«Прочь из моей ГОЛОВЫ!»
Я углубляю поцелуй, кусаю его за язык, а он неиствует от похоти. Я, пользуясь преимуществом, проникаю глубже. Там мысли, которые он оградил. Я хочу их знать.
….. Вместо давления я иду на хитрость. Я отступаю, позволяя ему думать, что он выиграл, и в последнюю минуту возвращаюсь. Но вместо того чтобы хвататься за его мысли, я становлюсь очень-очень тихой и слушаю. Он отбрасывает волосы с моего лица. Я сама выгляжу похожей на зверя. Сейчас не было чувственности в моем взгляде. Я первобытная женщина с крошечным доисторическим мозгом.
«Теперь, когда Ты знаешь, кто я. Позволь стать твоим мужчиной».
Он выдувает меня из своей головы с такой силой, что я почти теряю сознание. В ушах стоит звон и раскалывается голова.
Я хватаю воздух ртом. Он ушел.

— О, боги. — Она облизала губы, глядя на него из-под отяжелевших век. Ее глаза блестели от страсти, когда она прошептала: — Поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй меня.
Все что угодно! Опустив голову, он склонился к ее губам, наслаждаясь мольбой. Алые губы оказались гладкими, невообразимо податливыми. Он скользнул между ними языком, и она встретила его.
У Треана закружилась голова от того, как нежно она упивалась им. Ее уста были словно пряная сладкая медовуха.
Он целовал ее со всей сдерживаемой страстью, которую отрицал всю жизнь. В такт движениям языка он потирал указательными пальцами ее соски, пока она не начала извиваться под ним.
Когда он оторвался от ее рта, чтобы провести губами по изгибу тонкой шеи, она выдохнула:
— Я нуждалась в этом. Нуждалась в тебе.
В ее голосе звучало наслаждение... и облегчение?