Ладно, черт с ним, пусть прилетает. До тех пор пока Марк не в одном помещении с Василисой, я вполне смогу перенести его присутствие, особенно если от него будет реальная польза. А о том, чтобы он не мог к ней приблизиться, я уж точно побеспокоюсь.
Сунув телефон в карман, я стал спускаться. Возле дольмена все было тихо-мирно и
поэтому, мельком глянув внутрь, пошел к реке.
Уровень воды после грозы стал выше, и такой прозрачной, как вчера, она уже не выглядела. К тому же ощущалась гораздо холоднее, так что, похоже, температура у меня слегка повысилась. А еще это противное онемение в руке, и мышца вокруг раны как будто уплотнилась. Зараза. Это не есть хорошо.
Быстрое купание немного улучшило мое состояние, но еще лучше оно стало, когда краем
глаза уловил движение на берегу. Василиса, заспанная и растрепанная, подошла и уселась на плоский камень, кутаясь все в тот же пледик.
И от этого зрелища у меня ком стал в горле. Не знаю названия этому пронзительному чувству, что испытываю, глядя на нее такую. Хочется подойти и затискать, зацеловать, пальцами распутать это воронье гнездо на ее голове, а потом пустить их свободно гулять по ее телу. Заставить сначала смеяться, потом прерывисто вздыхать.
Вынудить сорваться на те самые стоны, что вчера творили со мной нечто
совершенно умопомрачительное. Но для всего этого будет время позже. Ага, буду себя в этом убеждать.
Вышел из воды прямо перед ней, и Василиса не отвела глаз.
– Мне нравится это твоя новая привычка, – натягивая шорты, сказал ей.
– Какая? – хриплым голосом спросила она.
– Вот так смотреть на меня. Делай так всегда.

Я поставил за каким-то хреном Ваське условие: или все или ничего, и посмотрите, кто сейчас ни с чем и остался! Что за долбаная несправедливость! Почему, когда женщины ставят ультиматумы нам – это так и надо, а когда мы, то остаемся в дураках и в одиночестве? Разве «добрые, гибкие, уступчивые» это все не женские качества? А мы должны быть надежными, твердыми и решительно идущими к поставленной цели.
И вот я уже вторую неделю несгибаемо жду хотя бы краткого смс с одним словом
«приходи». И ведь не просто пойду, понесусь, сломя голову, и пофигу на все. Какая, к черту, уже разница, на каких условиях быть рядом, если уже катастрофически невыносимо нужно просто быть? Захотел я, видишь ли, все и сразу, а с какого такого перепугу Васька должна мне была это дать? Потому что я весь из себя распрекрасный решил – ага, ну все, нагулялся, и вот она ты - моя судьба, люби меня и обожай, и кушай без горчицы, жмурясь от счастья! Причем вот прям счаз! Ведь клялся и божился вести себя нормально, делать все правильно, двигаться вперед осторожно. Но нет же, подклинило, когда она предложила скрывать наши отношения, как что-то постыдное, и причем от кого - от самых близких! Обиделся, как девочка, крышу сорвало и понесло по ухабам. На самом деле пожалел я о своей горячности еще до того, как в тот день до квартиры добрался. Метался там, как в клетке, только и мечтая поехать обратно и, наплевав на все, забраться в ее комнату через общий балкон и голышом проскользнуть под одеяло. Прижаться на узкой постели со спины, если уже крепко спит. Или навалиться, распластывая, и целовать остервенело, пока не закончится воздух у обоих и возражения у Васьки. И сказать, что согласен на все. И тихим быть, и по углам зажиматься, и любовью заниматься на бегу и втайне, и рот на замке держать, сколько скажет. Только бы наедине позволяла быть собой. А я уж отвел бы душу. Вцеловал, власкал, втрахал бы в нее рано или поздно понимание, что нам друг без друга уже никак.
Ага, и каким же мудаком и дебилом я буду выглядеть после этих моих пафосных «приходи и бери целиком»? Правильно, тем самым, который ни черта не знает, чего на самом деле хочет, непоследователен в своих действиях и решениях и меняет их, как ему сейчас вздумается. Прямо самое то, чтобы внушить Ваське хоть каплю уверенности в моей серьезности и способности быть мужчиной, которому она может верить отныне и навсегда. И я, как принято говорить о крутых парнях, сцепил зубы и принялся ждать. Мне так казалось, что я тот еще стоик. Но, похоже, уже весь коллектив считал меня жесточайшим тираном с признаками хронического мужицкого ПМСа.